Она выслушала его, поблагодарила и отложила телефон.

– Иван Стовальски вчера вечером вернулся в Лондон. Один. Давай съездим и послушаем его версию событий.

Иван жил в самом конце Конистон-роуд, у пересечения с Крофтон-парк-роуд, в блоке из нескольких смежных домов. Слева от него шел капитальный ремонт, а дом справа отчаянно в нем нуждался.

На звонок в дверь никто не ответил, все занавески в доме были задернуты. Эрика снова нажала на звонок, но он лишь эхом отозвался в пустых комнатах.

– В Рождество занавески были открыты. В отчете сотрудников, обходивших квартал, сказано, что в гостиной стоит елка, – вспомнила Эрика.

Мосс заглянула внутрь через почтовое отверстие.

– О боже, – закашлялась она. – Понюхай.

Эрика подставила нос к отверстию и отпрянула, закашлявшись.

– Черт. Это газ.

Они отошли к калитке и посмотрели на дом. Все окна были закрыты, занавески наглухо задернуты. В одной комнате шторы, казалось, были дополнительно подоткнуты одеялами. Эрика достала рацию и вызвала подкрепление. Снова подойдя к почтовому отверстию, она громко крикнула прямо в него:

– Полиция. Есть кто дома?.. – так и не дождавшись ответа, она закашлялась. – Очень высокая концентрация!

– При такой может взорваться весь ряд. А сейчас большинство людей дома, – сказала Мосс, показывая на горящие у соседей окна.

Эрика кивнула и попыталась выбить дверь. С первого раза она не поддалась, и Эрику отбросило назад. Со второй попытки дверь треснула и распахнулась внутрь, а сама Эрика приземлилась на ковер в прихожей. Дышать было невозможно, и она закрыла нос рукавом.

– Надо открыть окна и двери и найти источник, – сказала она, выйдя на улицу, чтобы сделать глоток воздуха.

Мосс глубоко вдохнула, закрыла рот и нос, и они ринулись в дом. Даже в темноте было видно, что дом обставлен со вкусом. В гостиной Эрика бросилась к задернутым шторам и раздвинула их. Окна подъемной конструкции с двойным стеклопакетом имели неприступный вид. Рамы из толстого дерева были заклеены скотчем, а нижний стык на подоконнике был заткнут одеялом. Когда легкие уже готовы были разорваться, Эрика дала знак Мосс, и они снова выбежали на улицу. Из глаз лились слезы, они хватали воздух ртом и пытались отдышаться.

– Нужно… открыть окна и двери, – с трудом выдавила из себя Эрика.

Мосс кивнула. Они глубоко вдохнули и пулей влетели в гостиную.

Эрика взяла тяжелый стул, а Мосс, вытирая рукавом хлынувшие из глаз слезы, нашла на столе ножницы. Взявшись за рукоятку, как за кинжал, острым концом она стала бить в стекло – раз за разом, пока не проткнула его насквозь. То же самое она проделала и с двумя другими окнами. Кивнув Эрике, она отошла, и та, размахнувшись, ударила по стеклу ножками стула. Все три окна удалось разбить. Стекло полетело наружу, и внутрь начал поступать свежий воздух.

Они снова поспешили на улицу отдышаться.

– Эй, вы! Что это вы делаете? – закричал пожилой мужчина из дома напротив. На шейной цепочке у него висели очки, а в руках он держал газету.

– Возвращайтесь в дом! – закричала Мосс.

– Сначала скажите, чем вы заняты!

– Полиция, возвращайтесь в дом! – хором крикнули они.

– Теперь в кухню, она дальше по коридору, – скомандовала Эрика.

Они снова глубоко вдохнули и побежали внутрь, мимо лестницы, у которой газом пахло гораздо сильнее. Маленькая современная кухня выходила в сад. Дверь печи и все газовые горелки были открыты до отказа и громко шипели. Мосс закрыла их все. В кухне была огромная стеклянная раздвижная дверь, но ключа от нее нигде не было видно. Ножниц тоже не было, зато на полу лежал тяжелый каменный дверной стопор. Эрика подняла его и швырнула в стекло. Он отскочил, и она сама еле успела отпрыгнуть.

Обе они уже кашляли и задыхались. Эрика снова подобрала камень и бросила в стекло. Оно все пошло трещинами, но не сломалось. В легких уже совсем не оставалось кислорода, и Мосс упала на колени. С третьей попытки камень пробил огромную стеклянную панель. Шатаясь, они вышли в заснеженный сад и стали с наслаждением вдыхать холодный, чистый воздух.

– Наверх. Надо проверить, что наверху, – сквозь кашель проговорила Эрика.

Вдохнув, они снова пошли внутрь. В доме уже чувствовалось, что газ понемногу рассеивается.

Послышалась сирена – прибыли пожарные. Планировка дома была такая же, как и у Мариссы. Наверху с одной стороны от лестницы было две комнаты – ближняя и дальняя, а с другой – ванная. Двери санузла и дальней комнаты были открыты. Эрика и Мосс распахнули там окна и побежали к ближней комнате. Она оказалась заперта. Уже чувствовалось, что загазованность уменьшается и снизу идет свежий воздух. На лестнице послышались чьи-то шаги и голоса.

– Сюда! – закричала Эрика. На второй этаж поднялись трое пожарных. – Нам нужно выбить дверь.

Под ударом топора дверь треснула и открылась. Изнутри полился газ, пожарные вбежали и раскрыли шторы и окна.

На аккуратно заправленной кровати лежал высокий, стройный мужчина, с бледным лицом и редкими светлыми волосами. Эрика узнала его по фотографиям из штаба – это был Иван Стовальски. В комнату вошли два медика с чемоданчиками и начали проверять его состояние. Эрика и Мосс отступили.

– Пульс слабый, – констатировала женщина-врач. Вместе с коллегой она зафиксировала его на носилках и опустила на пол.

– Его зовут Иван Стовальски, – сказала Эрика.

– Иван, вы меня слышите? – обратилась к нему женщина.

Реакции не было. Она ударила его по щеке, он тихо застонал, и у него задрожали веки.

– В крови угарный газ. Ставим капельницу с кислородом, – скомандовала она коллеге, открывая чемоданчик.

Только в этот момент Эрика увидела, на чем именно он лежал. Сначала она подумала, что это яркое покрывало, но, присмотревшись, она поняла, что по всей кровати были разложены фотографии Мариссы Льюис. На некоторых она лежала голой в постели, на каких-то – принимала душ и танцевала бурлеск в клубе. Также были десятки снимков улыбающихся Мариссы и Ивана в парках и популярных лондонских местах. А еще – ее костюмов, черного корсета и красного шелкового бюстгальтера.

Эрика взглянула на медиков. Они подключили капельницу и надели на Ивана воздушную маску.

– А в руке что он держит? – спросил кто-то из пожарных.

Эрика осторожно вынула из его руки некий предмет.

– Это нижнее белье, – сказала она, рассматривая красные трусики с вышитым с краю золотым бриллиантом. – Оно принадлежит Мариссе. Это ее знак.

Медикам удалось стабилизировать состояние Ивана. Он дышал, но в сознание так и не пришел.